БЛАНК ДЛЯ ЗАПОЛНЕНИЯ
Отметьте галочкой (✔) те варианты ответов, которые, на ваш взгляд, наиболее Вам подходят.
пример: ✔ тактическая стратегия

1. Что на Ваш взгляд является лучшим оружием против зомби?

✔ тактическая стратегия (тихое перемещение, максимальная скрытность)

бесшумное оружие (различные ножи, топоры и т.д.)

взрывчатка или любое другое огнестрельное оружие

2. Готовы ли Вы убить близкого человека незамедлительно, если он будет укушен?

да, это лучшее, что я могу для него сделать

нет, я не смогу этого сделать

нет, я лучше сбегу

✔ не уверен, зависит от ситуации

3. По Вашему мнению, зомби уже не люди?

нет, они все еще люди, ведь у каждого была своя жизнь до обращения

✔ да, теперь они просто животные

затрудняюсь ответить

4. Как вы считаете, человечество заслужило подобное?

да, люди сами виноваты в случившемся

✔ нет, это слишком жестокая кара

возможно это всего лишь следующий этап в эволюции

мне все равно

5. Считаете ли Вы, что человечество обречено?

да, у нас нет шансов

нет, всегда есть надежда

✔ не уверен

я просто пытаюсь выжить

6. Какие чувства Вы испытываете в связи с ситуацией в мире?

растерянность

злость

✔ страх

✔ бессилие

ничего не испытываете

7. Какие чувства Вы испытываете по отношению к зомби?

ненависть

✔ жалость

✔ страх

безразличие

8. Готовы ли Вы обратиться в зомби?

✔ нет, это хуже смерти

да, я устал выживать

мне все равно как умирать

9. Способны ли Вы убить живого человека ради собственного выживания?

✔ нет, боюсь, что я не смогу этого сделать

да, если того потребует ситуация

да, только так я и выживаю

не уверен

10. Остались ли у Вас силы выживать?

нет, я морально истощен

✔ да, но я на пределе

да, я хочу жить

затрудняюсь ответить

Es fiel ein Reif in der Frühlingsnacht,
Wohl über die schönen Blaublümelein,
Sie sind verwelket, verdorret.

Скрип мучительный, острый; резкий звук, будто кто-то ведет ногтем по его хребту – костяное прикосновение смерти. Чудом он минует лестницу с её коварными ступенями, однажды лишь чуть не попав носком сапога в провал. Раньше, помнится, в доме было куда больше подобных ловушек. Бабка Шнайдерова, в очередной раз провалившись в подвал через тайную дверь, оттаскала деда Шнайдера за уши и приказала убрать всё безобразие. Кроме ступенек. Дед забыл, каким заклинанием его прапрадед заколдовал лестницу.
Харфанга отчетливо тошнит, хоть он и старается не обращать на это внимания. То ли из-за того, что не ел давно, то ли из-за того, что последним его приемом пищи был отвратительный кофе, купленный на вокзале в Хальденслебен. Или, быть может, пыль набилась в него, как в мешковину, заполонив собою все внутренние органы, от легких до селезенки, и тело его в неравной борьбе пытается выблевать прах старого дома.

Перед спальней – комната, то ли кабинет, то ли будуар. Построенный, кажется, с той лишь целью, чтобы кто-то из супругов мог в сердцах выбежать из спальни и не попасть сразу в холодный коридор. Два шкафа, комод, громоздкий секретер времен Вильгельма Первого. Харфанг узнает всю эту чопорную мебель, хотя ребенком ему вход сюда был воспрещен. В задней стенке одного из шкафов находилась потайная дверь, которая длинной винтовой лестницей вела в подвал. При всем послушании и тихости нрава, Фани не мог удержаться от возможности устроить себе приключение: свеча в руке, кусочек мела в кармане. Мел ему, строго говоря, был не нужен, ответвлений в спуске не наблюдалось, но мальчику нравилось пугать себя возможностью заблудиться в сыром темном царстве.

Голос Ауэ, его вопрос, какой-то детский, смешной, «почему небо голубое?», «откуда берутся котята?», «я курил?» – Харфанг и не заметил, как потерялся в собственных воспоминаниях. Артур кажется ему отражением себя самого: скромного восторженного мальчишки. Хотя разница между ними – всего шесть лет, Харфанг отчего-то чувствует себя стариком. Не мудрым и опытным, а поглупевшим, не способным и минуту внимания уделить чему-то одному.
– Да. Курил, – в его интонациях нет никакого чувства, голая и скучная констатация факта. Откуда-то из глубины его побитой собачьей души рвется сочувствие, желание вылизать Артура мягкими словами, утешить его безотрадное беспамятство. Рвется – и обрывается. – И, будь добр, оставь эту привычку в прошлом. Я наделал тебе замечаний на много лет вперед.

Имя – как камешек, брошенный в окно и попавший в металлическую раму. Вопрос – как пощечина.

Харфанг подбирает со стола флакончик с духами. На дне плещется немного жидкости, которую мужчина без сожаления высушивает заклинанием. Оставшийся запах он старается не замечать, чтоб не нырнуть снова в прохладные дни дрёмлингского лета, не воскрешать перед глазами цветочный узор платья и россыпь жемчужин на черепашьей шее. Со второй попытки Харфанг разжигает во флаконе волшебный огонь и ставит посудину обратно на стол. Комната начинает медленно согреваться – ему всегда хорошо удавались безобидные воспламеняющие чары.
В конце концов он оборачивается и роняет на Артура тяжелый взгляд. Какого ответа ждет его верный товарищ? Насколько мало он помнит? Каким он представляется себе в своем туманном лоскутном прошлом?
– Недостаточно, – отрезает Харфанг.
***
Движение руки Артура Ауэ; Харфанг суживает глаза, который в любой момент схватить палочку и приставить её к горлу своего драгоценного помощника. В свое время он переставил стол так, чтобы утреннее солнце высвечивало кресло перед ним, а сам он оставался в тени. Сейчас как никогда Веннберг радовался этому решению. Он не мог бы поклясться, не отразилось ли в его глазах, в линии губ удивление, когда молодой человек положил свою палочку перед ним.
Боюсь, это не шутка.
Боюсь, я знаю, что это не шутка. Харфанг слегка приподнимает брови, когда Ауэ достает пачку сигарет. Формальной обстановки вам предложено не будет. Вы неудобны.
Господи ты боже мой, когда его жизнь превратилась в политический фарс? В одну из тех отвратительных бессмысленных интриг, о которых так любит писать Der Magisch Wochenschrift, выдумывая половину подробностей, а то и действующих лиц? Объяснения Артура Ауэ звучат удивительно искренне, с убеждением, так хорошо, что поверить им бесконечно сложно. Веннберг видел множество лжецов на своем посту. Нелепых, потеющих, с бегающими глазами и дрожащими пальцами. Уверенных в себе, смотрящих прямо на следователя, не забывающих ни одной детали предыдущего допроса. Людей честных, кто путался и говорил ерунду. Преступников, выдающих душещипательные алиби. Ему хотелось верить, что он способен ещё по словам, по выражению лица отличить вранье от правды, но, видимо, последние события сделали его параноиком.

– Я попросил бы вас не курить в моем кабинете, герр Ауэ.
Харфанг встает из-за стола, на всякий случай прихватив с него обе палочки. Обойдя Ауэ, мужчина выглядывает в коридор и просит Гретхен никого не впускать. После чего запирает дверь и накладывает несколько глушащих заклинаний.
– Давайте предположим, что я вам поверил. Нет смысла отрицать, что мои политические взгляды идут вразрез с теми, которых придерживаются в высших кругах, – Харфанг не считает нужным дальше ломать комедию. Если он вчера на весь коридор доказывал министру магического спорта, что Тодесштурм ничем не лучше маггловских террористов, один лишний разговор с возможным союзником едва ли сделает ему хуже. Он садится обратно за стол. – Но какое отношение ко всему имеете вы, герр Ауэ? Кем вы себя возомнили, кидаясь под хвост дракону? Министерство сжует вас и выплюнет, если вы пойдете против них.
***
Тишина повисает настолько тяжкая, что Харфангу приходится разрубать её самостоятельно. Он жалеет, что вообще стал отвечать Артуру, хоть и понимает, что промолчать не мог, что молчание с его стороны было бы равносильно предательству.
– Мы… мы говорили. Называли вещи своими именами. Пытались наказать выродков из Тодесштурма. Вытаскивали со скамьи подсудимых тех, кто протестовал против нового режима. Даже не знаю, почему нас не кинули в Нурменгард гораздо раньше, – горький смешок ломает его ровный голос. – Наверное, надеялись совладать. Глава аврората так любил разговаривать со мной о моих детях! Ублюдок.
В груди у него будто накаляется железо, и Веннберг закусывает губу в тщетной попытке успокоиться. Ему угрожали бесчисленное количество раз, но намеки на то, что с его сыном или дочерью может случиться несчастный случай, послужили ему красным флагом. Вот только нужно было спрятать их, уберечь, спохватиться гораздо раньше. Он медленно выдыхает.
– Ты тратил деньги. Отдавал в подпольные газеты, помогал кому-то бежать из страны… Я не знаю всего. Ты не рассказывал.