Johnny Cash – I See A Darkness
Jamie N Commons – Lead Me Home[indent] Уже битый час я не могла дозвониться до матери. Каждый звонок обрывался глухим и равнодушным: «все линии заняты, попробуйте перезвонить позднее». С остервенением жму на экран, чтобы прервать этот трескучий голос на той стороне и закинуть телефон куда-нибудь подальше. Устало роняю голову на ладони, пытаясь найти в этом жесте хоть какую-то отдушину. Сегодняшний день не был отвратительным сильнее, чем череда других за ним. И чем череда точно таких же, что ждут впереди. Я люблю Ноа. Люблю всем сердцем без остатка, но с его появлением в моей жизни всё пошло наперекосяк. Все дни прекратились в один бесконечный. Джошуа, его отец, впрочем, едва ли может называться таковым. Он ушел, как только узнал о беременности, сообщив, что всё это ему не нужно сейчас. Как будто больше всех нужно было мне. Если бы не мать, которая хоть изредка, хоть на пару часов, прибегала подменить меня, когда бы я могла выйти за пределы этой квартиры, в стенах которой заточена уже, пожалуй, слишком долгое время, я, наверное, да, нет, совершенно точно, сошла бы с ума. Крохотный телевизор на кухне вещал на всю квартиру о новой вспышке пресловутой эпидемии, сколько раз я ни говорила Ноа, чтобы он не смотрел новости, этот несносный ребенок все равно тянется к тому, до чего еще не дорос. Да, он безумно смышленый для своих лет малыш, порой, он даже удивляет меня своими знаниями, на рождество он и вовсе попросил не какой-нибудь радиоуправляемый вертолет, который, кстати, прислал ему его "отец", а сборник энциклопедий. Не знаю в кого он. Может, взял самое лучше от двух самых непутевых родителей во Вселенной? 
[indent] — Ноа, милый, я же говорила тебе.. — чуть строго обращаюсь я к сыну, приобнимая его, завороженно смотрящего в телевизор и поедающего хлопья, но отвлекаюсь на происходящее там и обрываю фразу на середине. Мелькающие одна за одной картинки, одна пугающей другой, пестрили обилием замазанных, видимо, трупов, ученых в белых халатах, военными и наконец симпатичной дикторшей, с губ которой срывались слова в которые поверить было трудно, хоть мы и были поколением, взрощенным на обилии информации о подобном вирусе. За заумными словами и пугающей статистикой скрывали то, о чем догадался и Ноа, выпалив по-беззаботному детское: это, что, зомби, мама? Ухмыляюсь в ответ, все еще не отрывая взгляда от телевизора. Я привыкла к тому, что новостям и россказням по ним верить не стоит, что доверяет им только моя мать, принимая каждое слово, даже если оно о вредном излучении от картошки, за чистую монету. Но сейчас... Даже если их слова, как и это число жертв делить на десять, все равно выходит нечто слишком страшное. — Знаешь что, милый, ты пожалуй сегодня в школу не пойдешь. Отдохнем вдвоем дома, ладно? Посмотрим что-нибудь? — перевожу взгляд на лицо слегка разочарованного сына, — этот удивительный ребенок действительно любил ходить в школу, — тот пожимает плечами и продолжает дальше уплетать свой завтрак.

[indent] Говорят, это ожидаемо. Говорят, это кара богов за наши грехи; говорят, это просчет ученых, выпустивших на свободу смертоносный вирус; говорят, это все просто большая шутка. Уже несколько часов я слушаю в пол уха, пока Ноа читает в своей комнате, то, о чем говорят все эти люди. Каждый из них казался самым правым, но ни один не предлагал каких-то решений. Соседка, забежавшая на секунду, справиться о нашем самочувствии, сказала, что они с семьей отправляются в какой-то бункер, чтобы переждать эту эпидемию. Советовала мне поступить так же. Но каждый раз, когда я выглядывала из окна, на толпу этих испуганных людей, рвущихся прочь из города, и на не меньшую толпу мародеров, ринувшихся бить витрины магазинов и воровать с прилавков булки так, будто ждали этого момента всю жизнь, эта затея мне казалась все менее и менее удачной. Я задернула шторы плотнее, не хотела, чтобы кто-то знал о том, что мы с сыном все еще здесь.
Я вертела в руках телефон, надеясь все-таки дозвониться матери, но ничего кроме пресловутой перегруженной линии не было слышно. — Твою мать.. — тихо прошептала я, зарываясь пальцами в волосы. Я чувствовала, что нужно принять какое-то решение, от которого, скорее всего, зависела бы и жизнь Ноа, и моя, но я не знала, как поступить. Лишь поставила поближе ко входу биту, пылящуюся до этого на шкафу.
Не вполне понимаю от кого. То ли от этих монстров, то ли от монстров, что проснулись в людях.
Телефон разрывает вибрация, а по комнате разносится писк. Бросаюсь на него так стремительно, как только могу, боясь не поймать звонок. Хотя это и оказалось всего лишь сообщение. От всего лишь Джошуа. Нажимаю на прослушать, уходя в дальний угол кухни, чтобы сын из соседней комнаты не услышал отцовский голос. Ухо атакует знакомый до, блять, боли голос бывшего, настаивающий на том, чтобы мы оставались дома, и обещающий приехать. — Ты всегда обещаешь. — парирую я в пустоту. Обида, томившаяся во мне долгими годами, никогда не упускает возможности выплеснуться наружу, в виде упреков, подколов и всевозможных колкостей.
[indent] Джошуа всегда был мне дорог. Я любила его. И, быть может, даже все еще люблю, но вряд ли когда-нибудь признаюсь в этом даже себе. Но в момент, когда он был нужен мне больше всего, он ушел. Ушел, оставив меня, восемнадцатилетнюю, с ребенком на руках. Его не было, когда я хоронила свое будущее, в это время он сам получил уникальный шанс это самое будущее построить, не размениваясь на такую обузу, как мы с сыном. Не знаю, что именно сейчас взыграло в нем, какие чувства, быть может запоздалые отеческие? Или не менее запоздалое чувство вины? Или может в его жизни просто больше никого нет. Но, в любом случае, я не смогу сейчас никак ему отказать. Вряд ли смогу дозвониться, да и, чего уж там, его помощь нам с Ноа не помешает.
[indent] Ближайшее будущее, бывшее только что достаточно туманным, стало обрастать какими-никакими, но всё же подробностями. Джошуа приедет и увезет нас куда-то, где безопасно. Давно ли я верю в то, что Джошуа приедет? Давно ли доверяю ему безопасность сына и свою? В условиях близких к апокалипсису выбирать не приходится. Поэтому приходится примиряться с собственным естеством, кричащим «не смей!» на каждое принятое мною решение. Заглядываю в спальню, чтобы проверить Ноа, и успокоить его, если тот волнуется о происходящем, но он уснул. Обняв красочную книгу, уснул, прямо поверх пледа. Делаю пару максимально тихих шагов внутрь, и укрываю свободным кусочком пледа так, чтобы его не разбудить. Не берусь так далеко планировать, но кажется мне, что предстоит нам тяжелая ночка, так что пусть выспится и наберется сил. Закрываю за собой дверь и крадусь обратно на кухню, проверяя телефон, обновляя его каждую секунду, но по нулям. Никакой связи. — Черт. — тихо ругаюсь я. За окном уже почти стемнело, сгущалась скребущаяся тьма, город становился все более устрашающим. Быть может выходить наружу и не самое лучшее решение? Но сколько мы тут протянем, даже если вдвоем, даже если Джошуа так и не доедет до нас, решив, что где-то есть жизнь получше и полегче, чем с нами, или погибнув от рук военных, или тех монстров. Но для удобства взращивания в себе ненависти, я предпочту думать о первом варианте. Так вот долго мы не протянем. На паре пачек хлопьев. На кое-каких консервах, на овощах сомнительной свежести. Своими силами обороняясь от этого ужасного мира, в который стал превращаться наш нынешний.
[indent] Глухой стук по двери будит меня и вырывает из погружения в водоворот мыслей. Я дергаюсь, чуть не роняя из рук телефон. С опаской выглядываю к входной двери, прислушиваясь сильнее, Джошуа ли это, или один из тех монстров, или, может, один из мародеров, что снуют по городу почти в таком же количестве, как и зомби. Но вторая пара ударов с сопровождением в виде угрозы о выбивании двери развеяла все мои сомнения, и со смешанными чувствами облегчения и раздражения, я распахнула дверь. Джошуа бесцеремонно заваливается внутрь, раздавая команды, как заправский военный. По привычке хочется закатить глаза, хочется сказать ему что-то едкое, а еще лучше наорать и выставить за дверь, но его вид. Потерянный, напряженный, даже испуганный, у него, у самоуверенного и местами наглого Джо, которого я знала уже столько лет. Взглянув на него, легко было испугаться. Опешив и не зная как реагировать, я начала собираться, хватая с полок все, что считала нужным.
[indent] ... или куда? — продолжаю его фразу вопросом, запихивая в рюкзак свитер Ноа. Туда же отправляется куртка, пара фонарей, две банки фасоли и три банки тунца. Фляжку и бутылку с водой я бросаю через коридор бывшему, чтобы тот сложил их во второй рюкзак. Возвращаюсь с кухни, порывисто махая руками, боясь забыть что-то важное. — Джошуа... — тихо начинаю я, обернувшись к бывшему, стоя в дверях комнаты сына, — насколько всё серьезно? — ищу в его глазах уверенность, ищу то, что меня успокоит, и вернет мир на прежнее место, но не нахожу. Силы обнаруживаю в себе, пожалуй, лишь ради Ноа.
—  Милый — стараясь не напугать, вкрадчиво начинаю я, будто бужу его просто в школу, — милый, вставай. — нагибаюсь к нему, целую в лоб, и слегка треплю за плечо. — Ноа, мы уходим. Он трет глаза и поднимает взгляд на меня, спрашивая: куда, мама? не нахожу лучшего ответа, кроме как: подальше отсюда, дорогой.
Отхожу от кровати на пару шагов, вываливаю на стол все учебники из школьного рюкзака сына, и пихаю туда пару нужных на мой взгляд вещей, — Там приехал папа, чтобы нас забрать. — говорю я, чтобы его приободрить. Ноа любил отца, хоть и видел его слишком редко, но в нем еще теплилась эта детскость, которая позволяла ему безоговорочно любить родителей, несмотря на все их ошибки, не смотря на все их поступки и слова. — Подумай, что ты хочешь взять с собой. Только что-то одно. У нас поход налегке. — обращаюсь я к сыну, не оборачиваясь, — Может мистера Стивенса? — улыбаюсь я, представив Ноа некогда его любимую игрушку-зайца. — Мама, я уже большой! — заявляет семилетняя мелюзга, запихивая в рюкзак любимую книжку. — Да, дорогой, ты уже совсем большой. — говорю я, давя в себе желание опустить руки и разрыдаться. В голове сами собой рождались картинки возможного будущего, одна краше другой. А что если ничего хорошего на этом самом "севере" нас не ждет? И тот вариант с "или..." тоже не прокатит? Что тогда? Что нам делать? Будет ли у Ноа нормальная жизнь? Выживем ли мы вообще?
[indent] Джошуа заглядывает в комнату, здороваясь с сыном и говоря нам обоим поторапливаться. Я киваю, укладывая зайца обратно откуда взяла, и помогая сыну надеть на спину рюкзак, принимая из рук бывшего свою ношу. — У тебя есть оружие? — тихо спрашиваю я у Джо. Тот кивает в ответ и протягивает мне пушку. Я засовываю ее себе за ремень, так по-обыденному, будто всегда была готова к этому. Кажется, мы только что подписались ступить на путь еще большей неизвестности, чем обычно.